Неточные совпадения
Во время
своих побывок дома он входил в подробности ее
жизни, помогал ей в работах и не
прерывал сношений с бывшими товарищами, крестьянскими ребятами; курил с ними тютюн в собачьей ножке, бился на кулачки и толковал им, как они все обмануты и как им надо выпрастываться из того обмана, в котором их держат.
И долго, до самых сумерек, рассказывала она о
своей прежней
жизни там;мы ее не
прерывали.
Мать старалась не двигаться, чтобы не помешать ему, не
прерывать его речи. Она слушала его всегда с бо́льшим вниманием, чем других, — он говорил проще всех, и его слова сильнее трогали сердце. Павел никогда не говорил о том, что видит впереди. А этот, казалось ей, всегда был там частью
своего сердца, в его речах звучала сказка о будущем празднике для всех на земле. Эта сказка освещала для матери смысл
жизни и работы ее сына и всех товарищей его.
— Нет, не потому это, Пименыч, —
прервал писарь, — а оттого, что простой человек, окроме как
своего невежества, натурального естества ни в
жизнь произойти не в силах. Ну, скажи ты сам, какие тут, кажется, гласы слышать? известно, трава зябёт, хошь в поле, хошь в лесу — везде одно дело!
Прерывать свое упитыванье, лишь начавшееся при столь счастливых обстоятельствах, и
прерывать его, быть может, на неопределенное время для каких-нибудь деловых разговоров, это значило бы лишить себя одного из высших наслаждений благами
жизни и погрузиться на весь остальной день в самое неприятное расположение духа.
Лекция длилась с полчаса. Потом отец Василий,
прервав чтение, живо заинтересовался
своей маленькой аудиторией. Он расспрашивал каждого из нас о семье, о частной
жизни. Чем-то теплым, родственным и товарищеским повеяло от него. Услышав, что моя соседка справа, Ольга, была вместе со мною в институте, он захотел узнать, как нас там учили по Закону Божьему. Покойного отца Александры Орловой, известного литератора, он, оказывается, знал раньше. Знал и родителей Денисова в Казани.
— Не мудлено ж, милая, так судить по неопытности: она в пелвый лаз в
жизни вылетела из
своего гнездышка Фогельсгаузен, —
прервала шепетунья.
Единообразие
своей жизни он
прерывал так называемыми объездами, посещал монастыри, и ближние и дальние, осматривал крепости на границе, ловил диких зверей в лесах и пустынях; любил в особенности медвежью травлю, между тем везде и всегда занимался делами, ибо земские бояре, мнимо-уполномоченные правители государства, не смели ничего решать без его воли.
Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти
прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию
своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с
своею опущенностью и безнадежностью; — но он всею душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к
жизни.